Интервью с членом Омского отделения АЮР, поднявшим флаг Ассоциации на вершины Памира

Член Омского отделения Ассоциации юристов России, альпинист Николай Макейкин поднял флаг Ассоциации на самую высокую вершину Таджикистана и бывшего СССР — пик Коммунизма (ныне пик Исмоила Сомони) и на пик Корженевской (ныне пик Озоди).

Расскажите, как родилась идея поднять флаг АЮР на такие знаковые вершины?

Где-то в новостях я услышал, что флаг Ассоциации юристов России был поднят на Эльбрус. Это и натолкнуло меня на мысль поднять его на самые высокие вершины бывшего СССР, семятысячники — пик Коммунизма и пик Корженевской.

Что для вас значит альпинизм и как вы пришли к этому увлечению?

В школе занимался туризмом, ходил в походы, участвовал в соревнованиях, даже что-то выигрывал. Потом стал заниматься альпинизмом. Когда мы ходили в походы, мы редко ходили на вершины, а альпинизмом это уже восхождение на вершины. Ты уезжаешь куда-то далеко, как правило, еще и высоко в горы. Берешь с собой все, что тебе потребуется. Весит это килограмм 30-40. Я ездил как с нашей Омской федерацией альпинизма, много ездил с другими федерациями, в основном, из сибирских городов.

В 2008 году вы поднимались на пик Ленина, недавно на пик Коммунизма и пик Корженевской. А на какие вершины вы ещё восходили?

Для любого альпиниста эти пики — знаковые. Их покорение входит в программу «Снежный барс»: чтобы получить этот почетный статус «Покорителя высочайших гор СССР», нужно взойти на пять семитысячников Тянь-Шаня и Памира. Интересно, что звание присваивается до сих пор, и как раз трое моих друзей недавно его получили.

Сколько у меня всего восхождений, честно, не знаю, не считал, надо поднять книжку альпиниста. Сугубо спортивными мероприятиями я давно не занимался. В основном езжу в горы именно как хорошее времяпрепровождение, смена обстановки.

Как проходила подготовка к восхождению?

В начале года друзья начали собирать команду для поездки в горы, но в итоге планы сильно изменились: многие не смогли поехать, а кто-то отправился в альплагерь, но уже в роли работника.

Мы командой приехали Международный альпинистский лагерь, который работает там ещё с советских времён. Туда приезжают самые разные люди, много иностранцев. Например, мы встретили пожилого англичанина, который показывал свой фильм о восхождении на пик Коммунизма в 70-х или 80-х годах. Он приехал, чтобы снова побывать в этих местах и вспомнить свою молодость.

Сам лагерь теперь современный, с новыми зданиями. В сезон — с июля по конец августа — здесь собирается около сотни человек. Уже в августе на высоте достаточно холодно. Я на собственном опыте узнал, что такое суровые памирские ветра.

Сама подготовка к таким восхождениям должна быть круглогодичной, ключевую роль играет акклиматизация. В идеале нужно проводить в горах не менее 60–90 дней в году, чтобы сохранилась мышечная память и адаптация к высоте.

Восхождение на пик Корженевской мы со знакомым из Барнаула совершили вдвоем. Остальные участники нашей компании поднялись на день позже. А вот на пик Коммунизма мы шли уже вшестером.

Были ли какие-то трудности при восхождении?

Если совершать восхождение разумно и правильно с точки зрения тактики, то, как правило, сложности будут связаны с погодой, либо какими-то чрезвычайными ситуациями. Важно также адекватное восприятие происходящего. Очень многие проблемы возникают из-за недооценки, переоценки возможностей. Это так называемый “синдром супермена”.

А что больше всего запомнилось при восхождении?

Например, в объявлениях пишут, что не каждый телефон передает цвет. То же самое с природой. Любая фотография — это лишь отражение реальности, а не она сама. Ну и фотографировать тоже можно по-разному. Кто-то знает про экспозицию, кто-то не знает, кто-то просто щелкает все подряд. Я старался фотографировать то, что мне нравится, и то, что я считаю, потом будет, будет интересно посмотреть.

Поэтому я вот там что-то фотографировал, затем сделал отдельную папочку. Создается смысл в том, чтобы создать общую картину и сформировать правильное восприятие.

Ну в горах красивые фотографии на рассвете, на закате, так же как и везде. Когда мы зашли на вершину пика Корженевской, там все было в облаках и спускались в так называемом “молоке”. Когда видимость их в лучшем случае 2-3 метра, это очень хорошо, если не засыпало снегом тропу. Но там стоят красные вешки, чтобы по ним ориентироваться.

Считается, что спускаться опаснее. Силы уже на исходе, а препятствия все равно встречаются. Конечно, бывают простые спуски, а бывают и такие, где нужны веревки и специальное снаряжение.

Подниматься приходится очень медленно, потому что каждый шаг дается с большим трудом. Мешает и тяжелая зимняя экипировка: ботинки, куртка, снаряжение. Спускаться же можно быстрее, но и это не всегда полезно. Резкий спуск с высоты может усилить симптомы горной болезни.

Представьте себе воздушный шарик. На высоте давление низкое, и шарик «раздувается». Кислорода в нем столько же, но он становится «разреженным». Так же и в горах: мы вдыхаем тот же объем воздуха, но кислорода в нем меньше. Иногда, чтобы сделать простое движение, нужно сначала несколько раз глубоко подышать, чтобы насытить организм кислородом. На эту дополнительную работу тоже тратятся силы. В этом и состоит главная трудность высотного альпинизма.

Что общего между работой юриста и альпинизмом?

Альпинизм учит тому, что называется управлением проектами. Каждое восхождение это ведь мероприятие, которое имеет начало, промежуточные какие-то цели. Когда начинаешь мыслить проектами, то начинаешь прогнозировать, что тебя ждёт, что тебе нужно с собой взять. В целом это очень полезные навыки, не только для юриста.

Может быть, какие-то черты характера у вас вырабатывались из-за занятий альпинизмом?

Наверное, да, влияет на мои черты характера, со стороны виднее. Совместное преодоление опасностей и сложных задач учит выдержке, командной работе и ценности взаимной поддержки. В альпинизме это качество называется «схоженность». Схоженной считается группа, которая прошла несколько сложных маршрутов вместе. По правилам такая команда может идти на маршрут высшей категории сложности, даже если у её членов нет личного опыта прохождения именно таких трасс. Это правило — прямое признание важности слаженности команды для безопасности.

Встречались ли вам юристы, которые тоже занимаются альпинизмом?

Да, но не много. В истории России был Николай Крыленко — видный коммунист, который занимал посты председателя Верховного суда, генерального прокурора и министра юстиции. Он сочетал в себе юриста, философа и альпиниста. Я, кстати, тоже окончил философский факультет, а не только юридический.

Николай Васильевич увлекался альпинизмом, но был политическим оппонентом Андрея Вышинского (за свою карьеру занимал должность прокурора СССР и ещё ряд государственных постов), который в итоге одержал над ним верх. Было сфабриковано «дело альпинистов», пострадали многие известные спортсмены, внесшие большой вклад в развитие советского альпинизма. К сожалению, так сложилась история. Но это часть нашего прошлого.

Считаете ли вы, что подобные увлечения помогают менять образ юриста в обществе?

И альпинизм, и юриспруденция — это в первую очередь про людей. В любой деятельности человек проявляет свою сущность, просто в экстремальных условиях это происходит быстрее и заметнее.

В альпинизме ценятся те, с кем хочется встретиться спустя годы, вспомнить прошлое, спланировать новое восхождение или просто пообщаться. Точно так же и среди юристов.

И если в альпинизме «плохие» люди по естественным причинам со временем отсеиваются, то в юриспруденции такого механизма нет. Хотя формального запрета на профессию не существует, плохая репутация сама по себе может стать барьером — с таким человеком просто не захотят заключать договоры.

Таким образом, особой разницы между этими сферами нет. Вся разница не в профессии, а в самих людях, которые ее выбирают.